Даже не знаем как быть… Продолжать ли рассказывать о новостях и событиях «Ноя» в то время, как ситуация стала уже по-настоящему угрожающе критической или на время остановиться и включить в наших новостях метроном, как в блокадном Ленинграде? Тогда — во время Ленинградской блокады — метроном, вместо передач звучавший по радио своим равномерным стуком, напоминал, что город все еще жив, что еще остались люди, которые пытаются выжить, что все же есть надежда…
Может быть и не лучшая аналогия, но как представить себе, что сотни больных, увечных людей, калек на костылях и в колясках будут вынуждены вернуться на улицы, да еще зимой, да еще в мороз…
Угроза в том, что сегодня соотношение рабочего состава к старикам и инвалидам стало примерно 35% к 65. То есть кормильцев осталось чуть больше 30%! А иждивенцев — стариков, инвалидов, матерей-одиночек — 70! Часть работяг ушли в вооруженные силы по контракту. Часть, видимо, ушли в другие дома, где нет таких строгих моральных правил. Рабочие дома очень значительно опустели.
Четыреста работяг не могут прокормить 700 инвалидов и стариков. Два социальных дома — Егорьевск и Заозерный — в глубоком минусе. Ежемесячные убытки 500 т.р. (Егорьевск) и 600 (Заозерный). Нас могут спросить – зачем столько набирали? А как их оставить на улицах? Безногих, парализованных, слепых, увечных?
И все-таки будем продолжать рассказы о наших событиях, но метроном будет отсчитывать обратный отсчет — закрывать дома или нет? Ваша помощь просто необходима «Ною», но… Правильно ли будет сейчас просить помощи у тех, кто и так готов иногда отдать последнее в то время, когда наши ребята — братья, сыновья и мужья — сражаются и ежеминутно рискуют своей жизнью на фронте? Мы не знаем… Можно ли просить о помощи в такое время? Нет у нас ответа. А суммы нужны серьезные. Более миллиона. Ежемесячно. Для государства — копейки; для простого человека, как правило, «неподъемная» сумма. И главное — каждый месяц. Такие вот новости. Это правда. Включаем метроном…
Огромное спасибо всем, кто оказывает нам материальную поддержку!