Один из старожилов «Ноя» — дядя Вася, он же Василий Дмитриевич. Очень уже пожилой, всегда безукоризненно выбритый, вежливый, но при этом спуску не дает никому. Про него можно не заметку – книгу писать. Историй жизненных хватит, да и наблюдательный дядя Вася подмечает интересные детали, а рассказчик он отменный.
В силу возраста ему требуется уход, но Василий Дмитриевич всегда на боевом посту, на работе. В выходной – в руках книга или кроссворд, где остается маловато пустых клеточек. К нему, одному из немногих наших насельников, приезжают гости (не родственники), шлют посылки, переводы. Однажды я напросилась с ним и его гостем в попутчики, в город, с целью посетить церковь не во время службы. Так как мы с Василь Дмитричем оба маломобильные и давка нам неудобна, приходиться выбираться не со всеми вместе, а при вот такой оказии, вне службы.
А оказия оказалась более чем: гость Василия Дмитриевича сам состоит на службе в церкви, но из–за перенесенного инсульта пока не полностью восстановился, но, с Божьей помощью, управляет автомобилем с правым рулем и коробкой – автоматом. Оказалось, что, несмотря на разницу поколений, с нашим насельником их связывают давние отношения. С какой же заботой и вниманием он относится к старшему товарищу! Рассказал новости, передал приветы прихожан, завез в магазин за вкусненьким, сам все выбрал по вкусу Василия Дмитриевича. Спрашивал совета в нескольких спорных делах. Доставил в целости и сохранности.
Вот так мне открылась еще одна страничка жизни дяди Васи. А еще в одном промежутке жизни он ходил в загранку на торговом судне. В силу возраста Василий Дмитриевич не надеется найти сослуживцев, но, может быть, кто-то собирает информацию о команде подводной лодки «Ленинский комсомол» под командованием капитана 1-го ранга Жигарева, и крейсере «Адмирал Ушаков», на котором наш герой служил.
— Следующим местом службы был крейсер «Мурманск», с ударением на «А»,- подчеркивает Василий Дмитриевич.
Во время службы В.Д. Родион Яковлевич Малиновский и Никита Сергеевич Хрущев посетили стоявший на рейде крейсер и вручили экипажу памятные подарки. Затем, в далеком 61-м, была служба на подводной лодке на Кубе.
А следующим поворотом судьбы стала служба в особом секторе СовМина в Ташкенте. С момента развала СССР жить там русскоязычным стало невозможно. Пришлось все оставить и начать жизнь «с чистого листа».
Давний сослуживец позвал служить в Храм Богоявления, что на метро «Площадь Революции». Это очень красивый, красно — розовый, однокупольный храм в стиле Нарышкинского барокко. Про этот храм написаны строки: «И храм, как корабль огромный, несется в пустыне веков». После смерти настоятеля, сверстника и ставшего другом, и 15 лет службы кладовщиком (а это особое доверие) Василий Дмитриевич перебрался, по протекции матушки, в «Дом трудолюбия Ной» в Клеменово.
И еще много всего было в жизни. До сих пор его выправке позавидуют молодые, только нет–нет да и взгрустнет о чем–то своем… И здоровье шалит, нужен уход. И все равно, встряхнется, улыбнется и пошутит. Или отпустит меткое замечание. Василий Дмитриевич не потерпит ни хамства, ни панибратства.
Таких вот разных людей собрал вместе «Ной». Не все алкоголики и тунеядцы, бездарно растратившие молодость и здоровье. Иногда жизнь подкидывает свинью с той стороны, откуда совсем не ожидаешь. И если молодой и здоровый сможет выстоять, то инвалиду и старику надо оказать поддержку.
И многим молодым и более здоровым стоило бы брать пример со старожила. Так держать, Василий Дмитриевич! С уважением, Федорова Анна.