Думаете, дедушка на фотографии с таким увлечением играет с собственным внуком? Нет, этот заливающийся смехом мальчик ему не внук. Дедушка и мальчик даже разных национальностей. Их объединяет только то, что они живут под одной крышей в Наро-Фоминском социальном приюте. И еще то, что оба нуждаются в счастье. Дедушка Олег никак не может дождаться собственных внуков, а маленький Алик пока не способен понять, что у него только один родной человек на свете – его добрая и красивая мама.
В интернете можно найти информацию, что в 1970-х годах в городе Токио в порядке эксперимента решили соединить в одном помещении дом престарелых и детский сад. Этот формат так понравилось японским папам и мамам, что в детский  сад выстроилась очередь и малышей принимали на конкурсной основе. Назвали феномен «интегрированный межпоколенческий центр». Старики получали свою порцию положительных эмоций, а дети учились уважать старость. Потом подобные центры появились в других городах и странах, в том числе в России. Об этой форме сосуществования детей и стариков много говорят и спорят психологи, педагоги, социологи, чиновники социальных ведомств, они решают, каким образом должно происходить общение, сколько времени следует проводить вместе, что должно представлять собой общее пространство, как взаимодействовать разным ведомствам…
В Наро-Фоминске «интегрированный межпоколенческий центр» появился сам собой, никто его специально не создавал. Он появился, потому что задача христианского приюта – принимать всех, кто нуждается в помощи. Здесь не разбирают, дети это, старики или женщины, оказавшиеся в кризисной ситуации. Просто «Ноев ковчег», открытый для всех. И все сосуществуют. Вот и получилось что-то вроде большой семьи из трёх поколений – деды, отцы-матери и дети. Когда разные люди оказались вместе под одной крышей, они вспомнили свои социальные роли и в душах всколыхнулась неизбывная человеческая потребность чувствовать себя счастливым.
Детишки имеют в приюте свою территорию – детскую комнату, где они живут вместе со своими мамами. За её пределы они обычно не выходят, находятся под присмотром матерей, если только не устроят побег неповиновения – дети всё-таки есть дети. Взрослые тоже появляются в детской лишь по какому-нибудь особому случаю, никаких специальных часов совместных занятий нет. И всё-таки все в приюте прекрасно знают, что если стоит рёв на весь дом – значит это Антон опять чем-то недоволен и требует своё. «С детства привык криком всё вымогать», — комментируют постояльцы. Все волнуются за полуторагодовалого Ислама, который отстаёт в развитии. Неслучайно, когда входишь в детскую, этот малыш улыбается и тянет ручки – привык, что с ним всегда разговаривают и берут на руки. Все отцы-деды переживают, что ясноглазая Сонечка в свои два с лишним года ещё не разговаривает, и говорят комплименты, когда маленькая Мадина появляется в новом платье. Ни для кого не секрет, что папа «негритёнка» Дани приехал в Россию из Сенегала и туда же уехал и что двухлетний Никита любит поколачивать малышей…Как во всякой семье, в большой приютской семье происходит множество всяких маленьких удивительных происшествий. Например, однажды в социальный дом в качестве гуманитарной помощи принесли черепах, и они целый месяц жили в ванной, все за ними ухаживали, пока их не догадались выпустить в реку Нара…
Из таких историй и событий складывается эмоциональная память человека. Она даёт ощущение полноты жизни, востребованности, радости, или, если хотите, счастья. Для людей, оказавшихся в социальном доме, это очень важный опыт.
Автор: Надежда Гринькова