Довелось мне тут на днях побывать в одном из рабочих домов. Ещё въезжая во двор я отметила, что никакого бурления-шевеления (как обычно бывает в филиалах Дома трудолюбия «Ной» вне зависимость от дня недели и времени суток) не было и в помине. Встречать нас выбежал дневальный. На крыльце сидел и курил одинокий дядечка. Очень меня поразила эта внезапная пустота…
«Воскресенье,» — говорит мне, словно извиняясь, помощник руководителя. — «Все пошли гулять, отдыхать — кто в город, кто — ещё куда.»
И проводит меня по абсолютно пустым комнатам, половина из которых явно не обитаема: кровати стоят, а матрасов на них нет.
— Сколько же людей в доме сейчас? — спрашиваю.
— Сорок два человека, — отвечает он мне безрадостно. — Это с шестью сёстрами, а ещё есть инвалиды — дневальный, завхоз, все дела…
— А дом на сколько рассчитан?
— А дом, по условиям «Ноя», рассчитан на сто одиннадцать человек.
Вот так вот. В доме — чуть более трети запланированных жильцов. И арендную плату при этом никто не снижал…
Пока я предаюсь этим горестным мыслям, у калитки возникает руководитель общины. Он двинулся было до электрички, но из-за нашего визита вернулся.
— Куда же это Вы в воскресенье? — интересуюсь.
— А меня в соцпатруль позвали, — пожимает плечами. — Надо же откуда-то брать людей…
Люди подтянутся попозже, мы знаем это и проходили много раз. Они подтянутся тогда, когда приближающаяся зима опалит своим морозным дыханием листву деревьев. Ещё бы, мёрзнуть никому неохота. Но тогда… Да. Тогда грядут перебои с работой.
