У родных шла жизнь своя, параллельная его, Сергея, жизни. А так как параллельные не пересекаются, его инициатива возвращения под общую крышу понимания не нашла. Нет, ему какая-то часть из жилплощади полагалась. Но так получилось, что он оказался и без денег и без угла. Зато с судимостями.
Однажды на него напали какие-то гопники. Били так, что мама, не горюй! К ним у Сергея только одна претензия: почему не добили до конца! Все время говорит, что лучше бы сразу умер. Потому что так, как живет сейчас, ему просто невыносимо. Четыре месяца провел в коме. Инвалид — это раз. А второе — всегда чувствует свою ущербность. Вроде бы, мысли в мозгу есть, и соображает нормально, а начнет говорить — и тормозит, вязнет в словах.
О чем думает? Отвечает просто: «Сам идиот. И на письма мамы не отвечал, и вел себя, как последний дебил».
В «Ное» к Сергею никаких претензий нет. По мере возможностей работает. Помогает другим. Ответственный.
На деньги, выделенные в прошлом году организацией на пасхальный стол, было принято общее решение лечить инвалида. Проще говоря, братья сами приняли решение отметить праздник не столько щедрым столом, сколько добрым делом. Сергей стал уже вторым инвалидом в «Ное», которому оплачивается физическая реабилитация из этой суммы — он регулярно ходит в спортзал. Может, и проснётся в нём опять тяга к жизни.
Когда разговариваю с обитателями Дома, всегда задаю такой вопрос: «О чем бы хотел попросить, какое самое заветное желание?». Кто-то мечтает о квартире, кто-то — о деньгах. Сергей выдал сразу, как будто ответ был заготовлен заранее:
— Помогите, пожалуйста, найти мою маму. Любовь Викторовну Афанасьеву. День рождения первого декабря. А год рождения не помню. Жила в Москве. В Выхино. Больше никаких желаний нет. Сам уже искал. Не нашел.
Любовь Викторовна Афанасьева. Москвичка. 1 декабря. Найдем?
